Цикл исторических повествований к юбилею Миасса. Выпуск 8
«Думал, там мёд пьют. Хлебнул – там солоно» («Сочневы камешки», П. П. Бажов)
Миасс возник как поселение вокруг медеплавильного завода, который исходя из экономической целесообразности построили вблизи мест добычи меди. И, возможно, Миасс ждала судьба Карабаша. Но от экологической катастрофы нас спас… Великий Полоз, который «прополз» по Миасской долине, и там где полз, появилось золото – много золота…
На Урале, как и везде в России, у заводовладельцев в 18 веке существовала практика начала строительства завода до официального разрешения Берг-коллегии, чтобы успеть построить и запустить завод до регламентного срока и выплавить неучтённую медь. То же относилось и к добыче золота. Золото в здешних местах мыли, но без огласки и официального разрешения. В Санкт-Петербург в Берг-коллегию давно поступали слухи, что в Зауралье, в районе реки Ташкутарганки, впадающей в реку Миасс, имеется золото. Посылали туда несколько экспедиций, но благородного металла так и не нашли(?).
Дело в том, что земли, обладающие золотыми запасами, тут же отходили в Казну, то есть становились государственными. Вполне понятно, почему землевладельцы-заводчики не спешили объявлять о золотых месторождениях на своих землях. Так Поляковский рудник (село Поляковка) основан в 1791 году с «целию добычи золотых руд здесь открытых Управляющим Миасским заводом Поляковым». Тот рудник открыли на месте старинного, о-очень старинного рудника.
Как оказалось, многие месторождения золота на Урале в 18-19 веках разрабатывались на месте старинных, неведомо кем ранее открытых и разработанных рудников. Так описывал краевед Южного Урала Р. Г. Игнатьев, исследуя здешние места во второй половине 19 века: «Жители не помнят, чтобы в местах находок были производимы когда-нибудь работы, а потому и самые находки относят к чуди»… Про так называемых барынгы, уходящих в тайные ходы близ Ильменя, упоминалось в башкирских легендах. В сказах Бажова («Дорогое имячко») упоминался народ, живший на Урале первоначально.
9 июля 1797 года в Троицком уезде Оренбургской губернии в окрестностях Миасса, левом притоке реки Большой Иремель, на речке Ташкутарганке поисковая партия, которой руководил горный инженер Евграф Ильич Мечников, нашла месторождение жильного золота. Рудник назвали Мечниковским. В Горном ведомстве Екатеринбурга завели «Дело о заведении Мияских золотых приисков» с датой первой промывки 9 июля 1797 года.
С 1797 года начали действовать (не один-два, а сразу несколько!) Миасские золотые прииски, находящиеся в верховьях реки Миасс и её притоков: Верхнего и Нижнего Иремеля, речек Ташкутарганка, Чёрная и Киолим. Заработал Петропавловский рудник (ныне посёлок Ленинск). Однако золотодобыча в Миасской долине долгое время не приносила желаемых результатов. Причиной этого являлось то, что извлекать россыпное золото из песков ещё не умели – в конце 18 века в России научно-техническая база горнодобывающей промышленности только-только начала развиваться.
На сломе веков (18-го и 19-го) судьба Миасса была неопределённой: он мог остаться «заводиком о 4-х печах при медном руднике», также мог существовать как «контора при золотых рудниках». Всё потому, что в ноябре 1797 года мот и пьяница Иван Лугинин, внук Лариона Лугинина, продал все пять Златоустовских заводов … немцам. Однако стратегическая дальновидность императора Павла I взяла верх —уже через 3 месяца, 27 января 1798 года, царь подписал указ о приобретении в государственную Казну Златоустовских заводов и их передачу в ведение Ассигнационного банка: «к спасению и выручке столь знатного и полезного имения». Столь важное решение было продиктовано курсом экономической политики, проводимой князем Куракиным – другом и советником Павла I. Покупка уральских заводов в казну считалась «весьма полезной для казённых выгод — медь и золото в одном месте».
Но дела в пяти Златоустовских заводах, даже ставших государственными, становились всё хуже. По заключению Берг-коллегии: «заводское оборудование износилось и устарело, дороги и мосты были разрушены, из-за недофинансирования над заводским населением нависла угроза голода». Возникла неизбежная необходимость отдать заводы в аренду. Заявки подали 3 претендента — купцы Ахматов, Хрущёв и немец А. А. Кнауф. На заседании Сената в Петербурге заговорили о разделении Уральских Златоустовских заводов. Горный инженер Е. И. Мечников представил отчёт о том, что при разделе округа Миасский завод оказался бы в самом уязвимом положении, так как не имел своих «отводных» лесов, поскольку был построен в даче Златоустовского завода. К тому же, для организации промышленной золотодобычи необходимо было сохранить производственные связи с заводами Златоуста и Сатки. Сенат принял решение оставить все заводы в управлении Берг-коллегии. Но казённое управление привело заводское производство и жизнь заводских поселений к полной разрухе. И решили заводы снова отдать … в аренду немцам. Только теперь аренда была бессрочной, да ещё с правом наследования, к тому же — с правом купли-продажи-внесения под залог (!) русских крепостных людей.
Лишь в 1811 году Правительство России аннулировало договор с Кнауфом, потому как в преддверии надвигавшейся войны с Францией (1812 год) стратегически важные уральские заводы не должны были оставаться в руках иностранцев. Основной продукцией 5-ти Златоустовских заводов перед Отечественной войной 1812 года и после были сталь и чугун, а также пушки, артиллерийские снаряды, холодное оружие и, конечно же, золото.
В 1820 году в Миасском заводе построили здание Ножневой фабрики для Златоустовского оружейного завода (для изготовления ножен, в которых хранятся клинки, сабли). Однако разработка месторождений золота в Миасской долине предполагала долгую перспективу, и здание фабрики было отдано под Контору Миасского завода и золотых промыслов.
Летом 1824 года, недалеко от заброшенного Петропавловского рудника (ныне пос. Ленинск) шихтмейстер Меджер открыл богатую россыпь – в 100 пудах (пуд 16 кг) песка содержалось более фунта (409,5 г) золота. Промышленную добычу золота начали уже в июле 1824 года.
Из Летописи Петропавловской церкви: «В Оренбургской губернии, в Троицкой уезде, между Златоустовским и Миасским заводами, простирается уединённая Ташкутарганская долина. В 1824 году Ташкутарганская долина разверзла свои золотоносные недра и поистине изумила мир своими самородками. На Урале как будто знали о намерении Императора Александра посетить свои золотоносные пустыни»…
«…В природе есть неожиданные события, которые легкомысленно считаются счастливой случайностью, тогда как все эти случаи, видимо, подчинены своему тайному порядку, без которого вся вселенная пришла бы в хаотическое состояние. Отчего, например, за год до Царского приезда открылся именно этот рудник, который доставил России и всему свету самые огромные самородки? Отчего в тот же день, 23 сентября, за несколько часов до прибытия Государя Императора, рабочие наткнулись на кусок самородного золота, весом в 8 фунтов 7 золотников (3 кг 306 г)? Этим подарком приветствовал прииск своего Августейшего Хозяина»…
Петропавловский прииск, переименованный в честь императора в Царёво-Александровский, занимал первое место среди разработок Миасского района по богатству и количеству найденных крупных самородков. Только за один год здесь добыли 52 самородка.
1 ноября 1826 г. в результате проведенных разведок были открыты ещё месторождения золота по реке Ташкутарганке, обе стороны которой, по оценкам современников, представляли собой «вместилище подземных сокровищ». Прииск назвали Царёво-Николаевским.
В первой половине 19 века началась промышленная разработка золотых россыпей в Миасской долине. Наиболее крупные прииски и рудники 19 века: Степной, Чернореченский, Иремельский, Каскиновский, Кузьма-Демьяновский, Петропавловский, Рождественский, Царёво-Александровский, Царёво-Николаевский. Открыты золотые россыпи в долине реки Атлян: Козловский Лог, Курай-Комья, Кондратьевский Лог, Косой Пласт, Самоварчик, Шифер.
В 1829 году из-за нерентабельности производства меди, как то: истощение рудников и отсутствие казённых заказов — Миасский железоделательный, бывший медеплавильный, завод остановлен окончательно. А вот добыча золота в Миасской долине только набирала обороты – Миасская долина получила мировую известность и была названа Русской Калифорнией.
В 1831 году на пост Начальника Златоустовского горного округа был назначен Павел Петрович Аносов — горный инженер, учёный-металлург, организатор горнозаводской промышленности, исследователь природы Южного Урала. Павел Аносов внёс неоценимый вклад в расширение и повышение эффективности золоторазведочных работ. В 1834 году по намерению П. П. Аносова в сторону Кыштымского завода в окрестности речки Тыелга, то есть в места, находящиеся в значительном отдалении от прочих золотых приисков, направили разведочную партию, так как Аносов установил сходство пород окрестных гор с породами, найденными в россыпях других золотых рудников Миасской долины. По результатам геологоразведки был открыт Андреевский рудник.
Ещё со времён Екатерины II частная добыча золота была запрещена. Эта монополия казны тормозила развитие отрасли. В 1812 году Правительство разрешило частную золотодобычу и рудного, и рассыпного золота (открытого в 1823 г. и на землях Оренбургского казачьего войска в районе Миасса горным чиновником Свиридовым). С середины 1830-х гг. частники мыли золото на землях башкир и казаков Оренбургского казачьего войска. Чётко неопределённый статус казачьей земли становился причиной многочисленных конфликтов между золотоискателями и казаками.
Если в начале 19 века в Миассе добывали до 4 пудов (64кг) золота ежегодно; в 1832-1835 годы — уже более 60 пудов (960кг). Миасский завод по добыче золота превзошёл Берёзовские рудники (Свердловская область) и стал одним из крупнейших центров золотой промышленности России. В 1836 году в Миасской долине работали 54 рудника и 23 золотые россыпи. По некоторым сведениям, общее число золотых приисков в те годы доходило до 162.
«На государственных (Миасские прииски оставались казёнными до 1877 года) приисках основными рабочими-старателями были крепостные и ссыльные, а также множество беглых каторжан-солдат. Беглые были закованы в цепи, на лбах выжжены клейма, уши и ноздри рваные. Жили рабочие летом у промывок, под открытым небом, а зимой в сараях-бараках, в двух верстах от прииска, там же, где были приисковая контора и хозяйственные склады. На ночь рабочих закрывали в бараке на замок, у дверей – параша, снаружи — часовой. Кормежка была: щи капустные, фунт хлеба да кипяток, люди ели тут же, около промывок, из общей бадьи (деревянного большого ведра) хлебали хлёбово. В бане по месяцам не мылись, а работали по целому дню с утра до вечера. В то время в шахты не лезли, казне золота хватало и на верху земли. Инструмент был: кайло, лопатка, желомейка и насос деревянный. Местами приходилось работать по колено в воде. Климат на Урале суровый, уже в августе раньше начинались ночные заморозки, а в сентябре-октябре было совсем тяжело.
Рабочие от болезней, плохой еды, одежды и жестокого обращения со стороны надсмотрщиков умирали, как мухи. Медицинской помощи не оказывали — докторов и лекарств и в помине не было». Каково же было людям работать на приисках в 18 и 19 веках, если медицинский отчёт по результатам выезда на прииски за 1902–1903гг. (уже начало 20 века!) звучит удручающе и безнадёжно: «…Вследствие плохого урожая состояние рабочих на Миасских приисках было неудовлетворительным. Из числа эпидемических заболеваний более всего развиты: малярия, брюшной и сыпной тиф, цинга. Тяжелые условия работы способствуют развитию таких болезней как ревматизм, бронхит, а также сопутствующих им заболеваний сердца».
26 октября 1842 года на Царево-Александровском прииске (пос. Ленинск) крепостной старатель Никифор Сюткин, работавший в шурфе на 3-х метровой глубине, добыл глыбу золота — самородок весом 2 пуда 7 фунтов 92 золотника (36 килограммов 21 грамм). Сюткинский самородок смотритель прииска Шуман отвез под усиленной охраной в Златоуст, Аносов распорядился отвезти его в Екатеринбург. Большой треугольник — так назвали уральский самородок — самый большой в мире! Позже Треугольник отвезли в Петербург, где он до сих пор хранится в Алмазном фонде России. На Царёво-Александровском прииске за всю историю добычи золота в Миасской долине было найдено около 1000 крупных и очень крупных самородков и более 2000 — размером менее 50 г.
В 1844 году в районе Пласта рабочие при ломке известняка, для обжига на известь, случайно наткнулись на золото. Троицкий купец Пётр Емельянович Бакакин подал заявку в Горное ведомство на добычу золота. Возникли прииски: Каменно-Павловский, Кочкарский и Андреево-Юрьевский. В 19 веке территорию, вместившую прииски, называли Русской Бразилией — потому что здесь, вдоль рек Каменка и Санарка, были сконцентрированы невероятные залежи золота, а также топазов, аметистов, горного хрусталя и других драгоценных и попудрагоценных камней.
В 1830-е гг. особым направлением полицейской деятельности становится надзор за порядком в золотодобывающей отрасли на Урале. С 1838 г. контроль за золотодобычей был возложен на двух чиновников — штаб-офицера корпуса жандармов и заседателя по золотопромышленным делам земского суда — горного исправника.
В 1851 году по распоряжению министра финансов графа Ф. П. Воронцова и по согласованию с Оренбургским военным губернатором на частных золотых промыслах в целях предотвращения «утаивания золота» (воровства) ввели практику охраны частных промыслов разъездными казачьими командами в количестве 125 человек. Также разрешалось Горному ревизору расходовать до 500 рублей серебром в год на содержание тайных агентов.
Казачьи команды несли полицейскую службу в усиленном составе с 15 апреля в период активной золотодобычи по 15 ноября, и в сокращённом составе в зимний период. Существовал тайный транспортный канал для тайного вывоза золота в Бухару и одновременно для сбыта в России изготовленных в Бухаре фальшивых ассигнаций. Офицер жандармского корпуса, чьё жалование оплачивали золотопромышленники, находился в Челябе (ныне — Челябинск). Офицер «вёл наблюдения и действия при открытии беспорядков». «Хищничество и перевоз золота» формировали нелегальную часть рынка. Масштабы злодеяний были огромны: обвинялись в подобных преступлениях урядники и казаки, мастеровые и старатели, караульщики и военные чины, крестьяне и мещане, содержатели питейных заведений и купцы.
Не смотря ни на что, мероприятия, проводимые местной администрацией с целью снижения хищений золота, были малоэффективными. Часто старатели, поспешно разработав месторождение, заваливали промытой породой (песком) ценные россыпи, что являлось одной из причин снижения добычи золота в последующие годы.
В сентябре 1863 года в Миасский завод приезжал Руф Гаврилович Игнатьев, унтер-офицер в отставке, библиотекарь Оренбургского губернского статистического комитета, член-корреспондент Московского археологического общества, известный уральский краевед, археолог, историк, составитель жизнеописаний Уральских городов и селений; человек, благодаря которому жизнь южно-уральцев и череда событий навсегда были запечатлены на бумаге и сохранены для потомков с невероятной достоверностью и детализацией.
Звериный стиль золотых украшений
«Будучи в Миасском заводе, я старался расспрашивать о местонахождениях курганов, о находках или кладах, о которых существуют в народе предания. Поиски меди и золота в Миасской долине привели к открытию скифо-сарматских курганов и к уникальным находкам». Как установили учёные, золото для скифских курганных украшений (которым 2500 лет!), добыто в тех же местах, где шла добыча золота в 18-20 веках.
В 1877 году в окрестностях Миасского завода, на дистанции от села Андреевки до Атляна, действовали 44 золотых прииска. С 1864 по 1875 годы государство получило от Миасских приисков чистой прибыли на 3 183 320 рублей.
Продолжение следует…
