День: 04.09.2023

Цикл исторических повествований к юбилею Миасса. Выпуск 9

Золото моем —  а сами голосом воем.

В 1877 году Миасские казённые прииски были переданы в аренду частной Акционерной Кампании, куда входили граф Н. В. Левашов и И. К. Дараган, И. Асташев (владелец «Березовского золотопромышленного дела»), Г. Е. Гинцбург (один из учредителей «Алтайского золотопромышленного дела»), уральские промышленники  В. А. Ратьков-Рожков, Ю. С. Нечаев-Мальцев. Пайщиками также были  аристократы из Петербурга: граф И. И. Воронцов-Дашков, граф П. А. Шувалов, генерал П. П. Дурново.

Правление компании находилось в С.-Петербурге на Английской набережной, 42. По Договору аренды запрещалось допускать на арендованные земли частных старателей. Основным условием аренды было — 20% от прибыли перечислять в гос. казну.

Через год, в 1878г., Акционерная кампания объявила о золотничных (старательских)  работах, нарушив Договор аренды. В первые два года Акционерная Кампания вела разработку золота в пределах Заводской Дачи (напомним, что Миасский завод находился на территории Златоустовского завода, так называемой «заводской даче»), позднее захватила часть пашенных и сенокосных угодий Миасского сельского общества. Золотничным-старательским способом тогда добывалось до 50% россыпного золота . Численность людей, занятых добычей золота на приисках Миасса, стала расти. Это было связано с увеличением заработной платы и более свободными условиями найма в частной золотопромышленности. Для сравнения: старатель за 5 рабочих дней имел возможность заработать до 3-х рублей; в разгар сенокоса наёмным работникам платили по рублю в день с пропитанием; тогда как рабочий на заводе получал за 5 дней 60 копеек без провианта (то есть хозяин рабочих на производстве обедом не кормил). Люди предпочитали мыть песок.

На частные золотые прииски обычно отправлялись всей семьёй или артелью. Женщины готовили маломальскую еду, помогали мужчинам: перевозили песок, промывали его. Промывать песок помогали даже дети. Колебание численности рабочих на приисках было связано с урожаем зерновых (ржи, овса, пшеницы, ячменя) культур в регионе: в урожайные годы наплыв рабочих на прииски уменьшался, а в неурожайные возрастал.

Из записок Р. Г. Игнатьева о золотодобыче в 19 веке: «С золотых промыслов Оренбургской губернии, 20-го октября. На золотые промыслы Оренбургской губернии нанимаются крестьяне всех ведомств; мещане, отставные солдаты в губерниях:  Казанской, Вятской, Пермской, Тобольской (Кургановского уезда); кроме того, башкиры, тептяри, мастеровые горных заводов Оренбургской губернии… Ранние холода с 1-х чисел октября прекратили работы на большей части золотых приисках Троицкого, Челябинского и Верхнеуральского уездов; другие же хотя с затруднениями, но продолжали работы по 15-е октября, согласно большей части контрактов с рабочими. Некоторые из здешних золотопромышленников разъезжаются, а другие напротив того остаются всю зиму; даже есть такие, которые постоянно проживают на приисках со всеми удобствами жизни землевладельца. Рабочие, а их всегда бывает не менее десятка тысяч, тотчас распускаются по домам, с окончанием золотой операции и надобно заметить, что при выходе рабочих с приисков здесь не видано, не слыхано тех безпорядков, которые совершаются в Сибири, и о которых даже читать страшно. Оренбургских промысловых рабочих не сопровождает никакая полиция, исключая Башкир, которым сопутствует назначенный их начальством офицер, или урядник. Почему это так? Кажется Русский человек везде один, – вот вопрос, требующий разрешения. Мы, местные жители, за это не берёмся, но только удивляемся выходу рабочих с Сибирских золотых промыслов»…

…Рабочие на прииски нанимались двумя способами: по контракту и на вольные работы. При вольном найме работнику с золотника добытого золота платили от 1 руб. 80 копеек до 3 руб. серебром. И здесь есть много выгод. Промысловое управление, оставляя за собою строгость надзора, не заботится о содержании рабочих и лошадей, при увеличивающейся дороговизне»… По контракту рабочих нанимали так: в октябре-ноябре золотопромышленник посылал своих доверенных в ближайшие и дальние селения для найма рабочих. Наём производился обычно в одних и тех же местах, поэтому из года в год на приисках сохранялся примерно один и тот же состав рабочих. При найме каждый рабочий получал в задаток определенную сумму денег, которую потом он должен был отработать»…

По-разному складывались судьбы людей, на которых внезапно обрушивалось огромное богатство. Многие старатели, внезапно разбогатев и ошалев от счастья, уходили в загул. Гуляли широко, с цыганами, с катанием на тройках, снимали в одиночку рестораны, а утром просыпались без гроша в кармане и снова уходили «искать фарта». А вот другие старатели грамотно  распорядились богатством, многократно приумножили его, и стали хозяевами своей судьбы. Пример тому Егор Митрофанович Симонов. Молодой человек начал работать на Миасских приисках ещё со времён, когда они были казёнными, но доходы были невелики. Работа на приисках сначала не приносила больших доходов. Позже, Симонов с семьями   Жаровыми и Семёновыми артельно отправились на один из Кочкарских приисков(возле Пласта). Через три года артель распалась. Однако за это время Егор Симонов показал себя как опытный и умелый работник. Хозяин прииска Кугушев оставил  его в должности горного мастера.

 А ещё через какое-то время Симонов выкупил участок земли на Кочкарских золотых приисках, и на том участке… оказалась богатая золотая жила. Уже через год Егор Митрофанович значительно увеличил свой капитал. А дальше, Симонов стал едва ли не самым богатым жителем Миасского завода. В 1878 году он купил для своей семьи дом с мезонином; щедрые пожертвования от золотодобычи Е. М. Симонов отчислял на церкви, школы,  больницы, приюты, спасительные мероприятия во время голода и эпидемий. К 1885 году Егор Митрофанович закончил строительство своего нового дома — самого грандиозного купеческого особняка Миасса, названного Симоновским, ставшего в дальнейшем визитной карточкой нашего города.  

В 1885 году Акционерная компания, арендующая у Казны миасские прииски,  переименовалась в «Миасское золотопромышленное товарищество Асташева и Ко». Делами миасских золотых приисков от имени «господ из Петербурга» заведовал Главноуправляющий, которого нанимало Правление Акционерной Кампании. В разные годы это были: 1882-1889 гг. — полковник И. С. Черниловский-Сокол; 1889-1891 гг. — генерал-майор А. И. Бориславский; 1891-1894 гг. — горный инженер А. М. Павлов; 1894-1914 гг. — горный инженер М. В. Захер.

Из Летописи Миасского завода Петропавловской церкви: «Миасское дело  золотодобычи … вверяется людям, стоящим далеко не на высоте требований науки и знаний. Кто только не управлял Миасским делом? — горный исправник, отставной сапёр, горный инженер, военный инженер, ученик медицинского фельдшера… Каждый управлял по своему разумению и способностям… Наука считается в золотом деле лишь помехой, обузой… Науки такие, как горное искусство, геология, геогнозия, петрография – «это такие мудрёныя книжки, что не нам их читать, и без них проживём»…

Численность рабочих, занятых добычей золота, постоянно увеличивалась, достигнув наивысшего уровня в 1892 году. В тот год на Урале было добыто и наибольшее количество золота.

С 1893 года, через год после пиковой добычи золота в 1892 году, численность рабочих начала снижаться вместе с сокращением добычи золота. Дела Акционерной Кампании  к концу века обстояли неважно; причин тому было несколько: 1) норма обязательной ежегодной добычи золота была завышена; 2) золотодобычу затрудняли конфликты с миасскими жителями, на чьих землях Кампания могла (согласно Договора аренды) производить золоторазведку за вознаграждение по добровольному обоюдному согласию; 3) старательский способ порождал незаконную скупку золота: часто содержатели магазинов, лавок, питейных заведений приобретали прииск, не разрабатывали его, а реализовывали скупленное золото под видом добытого; 4) хищнический способ разработки месторождения, когда месторождение едва разрабатывали и бросали, заваливая пустой породой или затопляя его; 5) «господа из Петербурга» не имели желания модернизировать работу приисков: использовать в золотодобыче научный подход, внедрять механизированные, например, дражные разработки и т.д… Из-за этих и других причин ряд когда-то богатых россыпей, таких как Миасские, Салдинские и многие другие, были совершенно заброшены. Некоторые хозяева частновладельческих и посессионных дач, часто без объяснения причин, а иногда под видом «сохранения запасов золота для будущего» совершенно прекратили его добычу, приостановив даже старательские работы».

Известно, что на территории,  так называемой Французской горки,  в 19 веке иностранцы (французы)  добывали асбест. И даже после запрета  АО «Изолятор» продолжало работать. Сведения о том, что французы здесь добывали незаконно золото остаются неподтвержденными. Хотя присутствовала информация, наводившая на размышления: 1) Кочкарские золотые прииски были отданы французскому анонимному обществу с ограниченной ответственностью,  тесно связанному с парижским филиалом банкирского дома Гинсбургов. Вполне можно предположить, что и Миасский асбестовый заводик заводик был сдан в иностранную концессию. 2) Асбест по тем временам стоил дешево —  от 0,5 до 25 копеек с пуда. Пуд (16 кг) готового асбеста стоил 2 рубля — пуд золота стоил 7680 рублей. 3) Французы могли действовать как англичане, добывавшие в то же время золото в Карабашской долине — золото они вывозили под видом медного лома…Предположения о незаконной золотодобыче есть в работах И. В. Мушкетова (со ссылкой на краеведа Чупина), в которых есть упоминание о разработках в XYIII веке месторождения серебряных руд на южной оконечности Малого Таганая, а известный краевед П. Падучев в очерках «Русская Швейцария» («Исторический вестник», 1892 г.) рассказывал о том, что в районе Большого мохового болота – огромной впадины тектонического происхождения между северным концом Малого Таганая и Ицылом – в середине XIX века старателями велась нелегальная добыча жильного золота.

Из-за нехватки рабочих рук управление Миасскими казенными промыслами начало привозить на работу башкир из Бирского уезда Уфимской губернии. Впоследствии многие золотопромышленники стали брать на работы по контрактам только башкир.

П. П. Баснин отмечал: «Контрактные рабочие-башкиры как рабочая сила не очень хороши: работают медленно, нехотя и без особой сноровки, быстро устают и не могут идти в сравнение с русскими рудокопами». Но ими дорожили за дешевизну и честность по отношению к утайке золота. Время найма башкир совпадало всегда со временем взноса податей, и башкиры принудительно отдавались своим начальством в работы для уплаты податных недоимок, начальство само заключало за них условия. Этим обстоятельством объясняются частые побеги башкир с промыслов».

Н. Боголюбский отмечал, что уже в 1891 г. контрактных рабочих было очень мало, они находились только в VII Оренбургском округе на Миасских золотых промыслах, арендуемых «Компанией В.И. Асташева», и на приисках Горяева на вотчинных башкирских землях в VIII Оренбургском Южном округе. В обоих случаях все контрактные рабочие были башкирами. Контрактные рабочие предпочитали работать подённо, получая заработную плату в конце сезона. Вольнонаемные рабочие считали для себя более выгодным получать сдельную плату.

 С 1900 по 1914  — это годы наибольшего падения добычи золота на Миасских и других приисках Урала. У специалистов сложилось мнение, что Южный Урал полностью исчерпал себя как источник россыпного золота...