Миасцы делятся историями о «необъяснимом и непознанном».

В 1990-е годы в газетах в большом количестве стали появляться «страшилки» про полтергейст, барабашек, НЛО. Народ читал, активно обсуждал, возмущался, критиковал СМИ за публикацию «чернухи».

Стали ли мы сегодня более земными и трезвомыслящими? Да, безусловно, стали. И всё
равно готовы порой поверить в невероятное, необъяснимое, непознанное.

Некоторые миасцы, не пожелавшие назвать свои имена, кое-что рассказали о «необъяснимом и непознанном» в их жизни…

«В 1980-х годах, — поведал заядлый турист, — пошли мы зимой на Круглицу и решили
заночевать в охотничьей избушке. Избушки эти, кстати, строятся из толстых брёвен и с очень маленькими дверными проёмами. Дверь в избе невероятно тяжёлая: женщине её открыть практически невозможно, да и мужчина открывает эту дверь, только навалившись на неё всем телом. Под вечер, разморённые сытным ужином и жарко натопленной печкой, мы чуть-чуть приоткрыли дверь, чтобы в щелочку заходил прохладный воздух. За стенами избушки — тихо, ни малейшего ветерка. Мы сидели на нарах лицом к двери, травили анекдоты… И вдруг дверь стала открываться как в замедленной съёмке, со скрипом. Девушки тут же с визгом попрятались в спальники, а мы вскочили с мест и прямо в шерстяных носках высыпали наружу. Светила луна. Вокруг — ни души. На снегу — ни следочка. Но кто-то же открыл эту тяжеленную дверь! Может, снежный человек?.. Говорят, на Южном Урале его видели в районе Кыштыма».

«Мы с друзьями спелеологи, — поведал ещё один не менее опытный миасский турист, — а спелеологи — народ бесстрашный и в то же время слегка суеверный. Каждый свято верит в существование Белого Спелеолога, которого надо уважать и задабривать, чтобы он не мешал, а помогал нам поисках и раскопках. Для этого мы перед входом в пещеру всегда кладём на камушек конфеты и печенье. Есть ли он на самом деле?.. Для кого-то этот вопрос может быть и риторический, но мы-то точно знаем: он есть!.. Один из моих друзей однажды повстречался с ним с глазу на глаз. Дело было так. Пошёл он по лесу на «поисковку», забрался в чащобу — гуще некуда, а навстречу выходит фигура — ростом метра два, брови кустистые, взгляд исподлобья. «Вы, — говорит, — сегодня в пещеру лучше не ходите». Друг тут же дар речи потерял, развернулся да как бросится с горы вниз!.. Прибежал в лагерь, весь трясётся, бледный, слова вымолвить не может. Отдышался, рассказал. Мы посмеялись, но в пещеру в тот день не пошли — мало ли что? Белого Спелеолога уважать надо».

«Преподаватель в университете рассказывала такую историю, — разоткровенничался
третий. — Повезла она группу студентов на музейную практику в Санкт-Петербург. Мотались они по выставочным залам, музеям, храмам, картинным галереям. В одном из храмов преподавательница, несмотря на запрет фотосъёмки, решила сфотографировать икону, вытащила из сумочки фотоаппарат, навела на нужный объект. Однако фотоаппарат почему-то отказывался работать, несмотря на все её старания. Работавший рядом плотник, понаблюдав некоторое время за её мучениями, тихо сказал: «А вы попробуйте сначала у Него разрешения спросить…» — и кивнул на икону. Преподаватель взглянула в глаза святому и стала говорить быстрым шёпотом: «Пойми меня, я же не ради красивого кадра хочу сделать эту фотографию. Мы живём на Урале, это очень далеко, мои студенты, возможно, никогда не увидят тебя, а мне бы так хотелось их с тобой познакомить…» Проговорив всё, что пришло на ум, она снова нажала на кнопку фотоаппарата и… он заработал как ни в чём не бывало!»

«С моей мамой произошёл случай, который иначе как чудом не назовёшь, — рассказала
женщина-преподаватель. — Были у неё часы на батарейках, которые вместо звона пели молитву (мама — мусульманка). Со временем батарейки сели, их пытались заменить, но часы ходить отказались и остановились, как мы думали, навсегда. Однажды ночью мама проснулась от пения молитвы — часы неожиданно пошли! Стрелки их показывали ровно три часа. Утром маме позвонили и сообщили печальную весть: умерла её близкая родственница. На вопрос, когда это случилось, прозвучал ответ: «В три часа ночи…»

«Как-то пошли с друзьями на Откликной гребень, — рассказал турист по прозвищу
Петрович. — Обычно там всегда бродят толпы народу, а в этот раз почему-то было пустынно, ни одной группы не встретили. Встали лагерем на поляне. Как водится, посидели у костра, далеко за полночь полезли на ночлег и долго болтали о том, о сём, глядя, как блики костра освещают двери палатки. Вдруг чья-то тень снаружи заслонила от нас костёр. Мы увидели, как тень уселась перед костром, подбросила сучьев (костёр тут же затрещал), некоторое время оставалась неподвижной, а потом удалилась. Наутро осмотрели окрестности, но не нашли никаких следов пребывания человека…»

В 1964 году в миасскую школу пришло письмо от вождя кубинской революции Фиделя Кастро.

Школа… У каждого из нас это слово связано с чем-то своим: с красным галстуком, впервые повязанным на шею; с симпатичным веснушчатым одноклассником,  сидевшим на последней парте; с разбитым школьным окном и вызовом в кабинет директора…

А вот для тех, кто без малого шестьдесят лет назад учился в 4-м классе школы № 60, самым ярким и запоминающимся стало, скорее всего, получение письма  с Кубы…  

Итак, весной 1963 года четвероклассники школы № 60, что на Миасс-2, отправили на остров Свободы посылку и письмо, адресованные сыновьям вождя кубинской революции Фиделя Кастро. В письме миасские школьники предлагали маленьким кубинцам начать переписку, а в посылку положили фотографии Москвы, Кремля, портреты советских героев-космонавтов, артистов и писателей, значки и многое другое. Ответ пришёл не скоро…

В начале 1964 года почтальон доставила в школу необычный объёмистый пакет. Гербовые печати, латинский шрифт — взволновалась вся школа! Но больше всех волновались и радовались бывшие четвероклассники, к тому времени уже перешедшие в 5-й класс, потому что пакет предназначался именно им. И они догадывались, откуда он прибыл…

В посылке оказались альбом «Куба до и после революции», декларация 1959 года о реформе революции, брошюра с текстом речи Фиделя Кастро на открытии школьного городка, флаг Кубы — и письмо на испанском языке.

Вот тут-то и возникла проблема. Как перевести текст письма?.. В Миассе человека, владеющего испанским языком, не оказалось.

Стали искать в Челябинске. После ряда неудачных попыток удалось найти на заводе имени Колющенко в конструкторском отделе женщину по фамилии Левандова, которая не только перевела письмо, но и подарила ребятам испано-русский словарь.

Что же писалось в письме?

«Республика Куба, Гавана, Исполнительная власть, 19 декабря 1963 года, канцелярия премьер-министра — школа № 60, 5 класс, СССР.

Мои маленькие друзья. Мне приятно уведомить вас о получении вашего письма и поблагодарить за братское, дружественное послание нашему премьер-министру Фиделю Кастро. Мы с удовольствием отвечаем, что кубинские дети восхищены великим советским народом и с каждым днём всё больше и больше познают его героические традиции в борьбе за защиту своего народа, всех народов мира, благополучия и счастья человека.

Революционное правительство вполне осознаёт, что дети — надежда на будущее и посему создаёт для них кружки, фермы и тысячи новых школ.

Наши дети знают про узы дружбы, связывающие нас. Знают о тёплом приеме, оказанном вами товарищу Фиделю во время его поездки в СССР.

Ваше письмо передано в детские школы, чтобы вы могли установить с ними переписку. Использую эту возможность, чтобы передать вам революционный привет от имени Фиделя и пожелать вам счастливого Нового года вместе с вашими семьями.

С революционным приветом. Родина или смерть! Мы победим! Личный секретарь Селиа Санчес».

Когда-то Ильменская турбаза принимала более двух тысяч туристов одновременно.

15 июня 1938 года в двух километрах от Миасса открылась Ильменская турбаза. Организована она была по инициативе и по личному ходатайству выдающегося советского учёного, геохимика и минералога, академика Александра Евгеньевича Ферсмана, который в то время жил и работал на Миасской даче. Интересно, что в 1930-е годы туристов привлекал именно Ильменский заповедник, тогда ещё открытый для свободного посещения.

Во время Великой Отечественной войны турбаза закрылась, а все палатки, спальные мешки и другой инвентарь были переданы на нужды фронта. Работа  Ильменской турбазы возобновилась в 1948 году.

 К 1960-м годам на берегу озера Ильмень стояло несколько тёплых корпусов для отдыхающих, была заасфальтирована подъездная дорога к базе.

С 1961  по 1978 год турбазой заведовал Виктор Иванович Петров. По его словам, любители пешего отдыха приезжали из Прибалтики, с Украины, из центральных районов страны. Люди тогда были одержимые, их энтузиазм не могли остановить ни проливные дожди, ни эпидемия ящура, однажды вспыхнувшая в области. Как-то прибалтийцы сгрузили свои рюкзаки прямо в кабинете директора  и держали осаду до тех пор, пока не добились разрешения выйти на маршрут.

Мало кто из приезжих проводил отведённые путёвкой дни на территории турбазы. В основном это были родители с маленькими детьми, которых снисходительно называли «матрасниками». Была даже такая песня: «Всем «матрасникам» позор, Не видали они гор, Хоть на базе воздух чист, Но «матрасник» — не турист!»

Большая часть народа уходили в походы разной протяжённости. Их возвращение становилось событием для всех обитателей базы. Туристы по заранее продуманному сценарию являлись  ряжеными, с частушками и прибаутками. Устраивали концерт, выпускали юмористическую стенгазету с рассказом о своём путешествии. «Матрасникам» же вменялось в обязанность готовить к торжественной встрече букеты цветов.

В 1960-1970 ггоды на базе работало до 33 инструкторов в сезон.

В 1964 году вышло Постановление правительства о развитии туризма. Ильменской турбазе выделили один миллион 400 тысяч рублей (огромная по тем временам сумма). За дело взялся трест «Уралавтострой», благодаря которому появились новые корпуса, клуб-столовая, новый водопровод и канализация, линия электропередач. Вот тогда-то наступило время массового паломничества туристов, которых принимали одновременно в количестве более двух тысяч человек…»

Один из инструкторов, работающих на турбазе в 1970-1980-е годы, вспоминал: «На  турбазу  приезжали тысячи туристов. Снабжение туристических групп было очень хорошим. Нам выдавали восемь видов  первоклассной тушёнки, 5-6 видов сгущёнки, крупу — вёдрами, копчёную колбасу — палками, сыр — целыми головками. А тащить всё это приходилось на собственных плечах. Некоторые «хитрые» туристы как бы «случайно» забывали на стоянках эти самые головки сыра, ящики с тушёнкой. Или просто-напросто пристраивались в самом конце идущей по тропе за инструктором вереницы людей и, когда никто не видит, выбрасывали круги сыра под горку. В те времена любой человек, знающий, где пролегает туристический маршрут, мог пойти по следам группы и в местах стоянок (а это всегда были строго определённые места), пошарив по кустам, собрать себе  солидный запас продуктов».

А вот что вспоминал один из туристов той поры: «На первой же стоянке инструктор распорядился: «Снять обувь! Лечь на спину! Ноги вверх!» Недоумевая, мы выполнили приказ. Инструктор пошёл между нами, проверяя мозоли на ногах. При обнаружении потёртостей тут же оказывал первую помощь, приговаривая: «Для туриста ноги — это всё!» Один из новичков умудрился натереть 32 мозоли, потому что вместо тяжёлых туристических ботинок, выданных ему на базе, надел сандалии с ремешками…»

В 1965 году сельчанин нашёл за косяком двери «клад»  времён гражданской войны.

В июле 1964 года, житель Новотагилки Михаил Шляхтин, решив  подправить косяк у двери, оторвал наличник, и оттуда выпала бумажка — чуть надорванный с края, сильно помятый, почерневший от времени лист коричневой обёрточной бумаги с полуистлевшими печатными буквами.

Прочёл Шляхтин первые буквы текста и понял, что это листовка времён гражданской войны на Южном Урале.

Вот что там было написано:

«Товарищи рабочие и крестьяне! Год назад Советская Россия понесла тяжёлую утрату. Красному Уралу был нанесён первый удар, первая кровавая рана рукой поднимающейся контрреволюции. Чехословацкие офицеры, подкупленные французскими капиталистами, обманом и лестью бросили чехословацкие войска на безоружных рабочих, крестьян Сибири и Урала, и протянули свои кровавые лапы к самому сердцу Урала, к его столице — Екатеринбургу.

Товарищи уральцы! Кто из вас не помнит это тревожное, грозное время?.. Как могучий гул набата, прокатился тогда по Уралу клич: «Красный Урал в опасности! Все на борьбу за его освобождение!»

И в каждом глухом руднике, на каждом заводе и прииске послышался живой отклик. Тревожно и грозно загудели гудки, призывая истинных сынов на защиту старика Урала. И много верных сынов-героев  дал он на борьбу с врагом.

Но, несмотря на геройскую защиту и упорный отпор, организованная сила врага побеждала нас. Наскоро вооружённые и плохо обученные, мы не могли противостоять яростным атакам боевых чехословацких полков и, уступая силе, мы уходили со своих дорогих мест, оставляя заводы и прииски, поля и рудники. И много погибло нас в глубоких долинах и на крутых склонах Урала. Каждая пядь земли орошалась рабочей кровью.

Но, уходя отсюда, мы твёрдо верили и надеялись, что мы снова придём сюда, чтобы творить волю рабоче-крестьянского люда. Отступая шаг за шагом от родных мест, мы открыто и с полной уверенностью говорили остающимся рабочим-уральцам: «Мы придём, рано или поздно, но  придём!» И эти слова не оказались пустой фразой.

Чехословацкие войска рассеялись как дым, лишь только раскрылся обман. Но за их спиной не замедлила поднять голову чёрная колчаковщина. Она двинулась тотчас же по их следам.

Мы идём к вам, товарищи рабочие и крестьяне, идём, чтобы освободить вас от гнетущих цепей рабства, поэтому ваш долг, товарищи, откликнуться на наш призыв, пойти навстречу к нам, чтобы общими усилиями ударить по врагу и отбросить его поскорее за Урал. Побед у Колчака теперь нет и не будет.

Под ударами наших доблестных красных бойцов рушатся препоны, которыми целый год золотопогонники заграждали путь на Красный Урал. Ключ от Урала, со взятием Уфы, уже в наших руках.

Товарищи! В этот грозный и решающий момент мы обращаемся к вам с горячим призывом: будьте сознательны, встаньте все, как один, на защиту своих прав и свободы. Бьёт час освобождения Урала!

Помните, что вы теперь не одни. Нас много, и расправиться с нами палачам не удастся. Так протянем же друг другу руки и общими силами тыла и фронта ударим по врагу. Помните, что дело освобождения рабочих есть дело рук самих рабочих и крестьян.

Товарищи, не медлите ни минуты! Мы идём к вам! Вставайте!

Уральцы-красноармейцы».

…Свыше сорока лет пролежал в тайнике этот исторический документ. Такие листовки Красная Армия распространяла среди населения Миасса и окрестных сёл.

Напечатанная в походной типографии газеты «Красный стрелок», листовка была издана в июне 1919 года политотделом Реввоенсовета 5-й армии, которой командовал Михаил Тухачевский.

В 1996 году миасские врачи спасли певца Сергея Захарова от неминуемой смерти.

Гастроли в Миассе известного певца Сергея Захарова в 1996 году чуть не закончились трагедией. 8-го июля, дав во Дворце культуры автозаводцев серию концертов в рамках предвыборной кампании Бориса Ельцина, Сергей Захаров почувствовал себя нехорошо.

В пять утра 9-го июля в номере на Ильменской турбазе, куда певец приехал после выступления, у него случился острый сердечный приступ. Сергею едва хватило сил доползти до двери и позвать на помощь, после чего он потерял сознание.

Шансы выжить у Захарова были невелики, ближайшая реанимация находилась в Миассе. По счастливому стечению обстоятельств, единственная имеющаяся на тот момент в городе машина скорой кардиологической помощи проезжала по шоссе в 50 метрах от ворот турбазы. Врачи приняли вызов по рации и спустя пять минут были у Захарова.

Около шести минут артист находился в состоянии клинической смерти. Как рассказывали медики, счёт в то утро шёл на минуты. И лишь своевременное врачебное вмешательство и профессиональные действия позволили избежать летального исхода.

«Я ощущал себя чем-то вроде упругого воздушного шарика: висел под потолком и чувствовал, что он мне мешает, — вспоминал позже Сергей Захаров. —  Я понимал, что мне обязательно нужно вылететь из помещения в форточку. А за окном ждало что-то особенное, крайне важное, куда было нужно обязательно попасть. То, что я летал, меня не удивляло. Внизу, на диване, лежал здоровенный, голый, черноволосый мужчина. Я его не знал, он был мне безразличен. Около него суетились люди в белом, у одного на макушке была хорошо различимая лысинка. Один из людей притащил чёрную рогатую штуку со шнуром, воткнул его в розетку и произнёс: «Заряжается, есть пять киловольт!» Раздался удар, будто хлопнули по футбольному мячу. Голый человек начал дёргаться, и картинка перевернулась: надо мной склонились врачи, снимающие с моей груди дефибриллятор…»

В горбольнице № 3, куда доставили певца, оказалась единственная ампула американского производства с веществом, растворяющим тромбы. Лекарство лежало в сейфе, ключа от которого не нашлось. Сейф взломали. А через два часа после клинической смерти кардиограмма пациента полностью пришла в норму. Вскоре из реанимации артиста перевели в кардиологию.

Через 17 дней Захаров был выписан с рекомендациями пройти курс восстановительного санаторно-курортного лечения, после чего отбыл в Санкт-Петербург.

Как ни пытался нечаянно загостившийся певец спеть для своих спасителей, врачи ему этого не позволили. Пришлось Захарову ограничиться горячей благодарностью миасским медикам за то, что вернули его с того света.

Кстати, за успешное лечение певца докторам Игорю Яковлеву и Дмитрию Солодовникову были вручены цветные телевизоры от имени президента АО «УралАЗ» Юрия Горожанинова. Ещё несколько отличившихся медиков были премированы администрацией города.

На прощание Сергей Захаров заявил, что теперь будет считать 9 июля своим вторым днём рождения, а Миасс — родным городом.