Читатель миасской библиотеки вспоминает деревню Куштумга и ее жителей

Несмотря на свои 81, житель поселка Строителей Борис Кузнецов – активный читатель библиотеки-филиала № 6. В этом году Борис Иванович был награжден именным читательским билетом, который позволяет ему брать книги в любой библиотеке города. Между тем, самого Бориса Ивановича можно назвать  «живой энциклопедией Миасса». У него интереснейшая судьба, он может многое рассказать об истории родного края. Родился Борис Кузнецов в селе Сыростан, но вырос в деревне Куштумга, которой уже давно нет на карте. Мы не могли обойти стороной биографию столь интересного человека.

– Сам я родился в Сыростане, но всю юность прожил в Куштумге, – произносит ветеран, делая ударение на вторую У. – Моя родная мама умерла вскоре после родов. Во время войны папу не мобилизовали в действующую армию по причине язвы желудка, а отправили в трудармию с двумя детьми.

Трудармейцы располагались в 72-м квартале в районе реки Сухокаменка. Здесь стоял десяток бараков, рубили лес, возили его к реке Куштумга.

– Трудармия – это хуже, чем зона, которая находилась недалеко, в 74-м квартале близ реки Куштумга, – произносит Борис Иванович. – Никто о тебе не заботился. Ни еды, ни одежды не предоставляли. Родной отец умер в больнице старой части города. А мне повезло – «отдали в дети», а моего старшего брата – в детдом.

Во время войны в деревню после ранения вернулся Иван Яковлевич Кузнецов. Еще на фронте решил для себя: «Выживу, возьму ребенка на воспитание».

Так, в 1943 году Боря оказался в семье куштумгинцев Кузнецовых. Через семь лет Иван Яковлевич умер и Борю забрала его сестра Екатерина Яковлевна.

Рубили лес, собирали смолу

Нужно сказать, что в селе работала школа-четырехлетка, а после 1950 года – фельдшерский пункт. Жители делали бочки, сани, готовили дранку для штукатурной работы, из липовой коры – мочала. Кто-то из сельчан подряжался работать в бригадах лесорубов. Трудились, конечно, и на выжигании древесного угля. Куштумгинцы также собирали смолу хвойных деревьев, заливали ее в бочки и отправляли, как говорит, Борис Иванович, на производство скипидара.

Многие сельчане занимались ловлей кротов. За шкурку зверька платили 12 копеек. В заготконторе на эти деньги можно было купить муку и сахар.

До войны некоторые куштумгинцы занимались смолокурением, заготавливали бересту, гнали деготь.

– А куда использовали деготь?

– Им смазывали телеги, сапоги, – поясняет Борис Иванович. – Шел он и на производство различных смазочных материалов.

Вообще, сельчане использовали все, что могли. Крыши домов тоже, бывало, перекрывали берестой. Срезали целые «рулоны» с берез и стелили на крыши.

– Хватало на год, – добавляет Борис Иванович. – Но вообще-то крышу крыли тесом. Доски пилили на козлах.

Зарабатывали куштумгинцы еще и продажей ягод и грибов. Возили сено в Златоуст и Миасс.

– Я знал одну «тайну». На Варгановой горе за током была полянка, где росла клубника, – рассказывает Борис Иванович. –  Кислицу тоже собирали и продавали в Тургояке. На Ицыле вырастала толстая кислица – с палец. Шкурку снимаешь, а там – вкуснота. А на Ильменском хребте кислица тонкая и ветвистая.

В Куштумге появилась форель

– До этого форели в реке не было, – утверждает Борис Кузнецов. – Ловили пескаря, кололи налима. Елец был. Гольян приличный. Мы его пегашкой звали. В середине 1950-х на Куштумге Володька Суханов впервые поймал форель. Мы нее «красулей» назвали. Я сам это видел.

Жили впроголодь, иногда рыбалка выручала. Однажды в октябре Борис взял удочку и сказал Екатерине Яковлевне: «Пойду, попробую половлю». Куштумга бурлила как Терек, пролетали снежинки. Закинул удочку и вдруг зацеп. Нет, вытянул Боря форель граммов на 200. Так он поймал 18 штук. Сложить улов было некуда, он сделал 4 кукана из веток и принес домой.

После окончания четырехлетки в деревне Борис пошел в школу Тургояка. Дорога из Куштумги в поселок называлась «прямушка». Идти по ней через «Золотой пляж» нужно было аж 13 километров.

По этой причине домой приходили только на выходные. Жили в интернате.

– Вообще, интернат не в прямом смысле, – добавляет Борис Иванович. – Там у нас были только койко-места. Все делали сами. Пилили и кололи дрова, мыли полы, готовили.

После школы Борис поступил в ремесленное училище и там впервые получил форменную шинель и рабочий бушлат. В то время одеты жители деревни были плохо, поясняет Кузнецов. Ходили в фуфайках, кто побогаче – в тулупчиках, сшитых из овечьих шкур.

Рядом с деревней в реке находились два больших омута. Их звали Санин и Федорин. В Санином омуте была очень холодная вода. Сам омут в диаметре метров 15 и глубиной до полутора. Вокруг росли ели. По-куштумски их называли «в небо дыра».

Луга у Варгановой горы называли Лоськов покос, потому то там косили сено жители Тургояка Лоськовы. (Ну, конечно, не только они.)

Что касается диких животных. Медведи в районе Куштумги были редкостью – жители деревни видели только их следы. А вот волки встречались.

– Во время войны на дороге женщину загрызли. Чуть-чуть до деревни не дошла, – говорит Борис Иванович. –  Случалось, что волки утаскивали овец прямо с улиц. По осени идешь по лесу и волки воют. Волосы дыбом встают.

Клещей снимали пачками, но энцефалитных не было

Сегодня очень много говорят об энцефалитных клещах. Не было их, утверждает Борис Иванович. Снимали много, впивались десятками, но никто не болел.

– Пригонишь скотину, руками ощупываешь, – вспоминает Кузнецов. – Давили и уничтожали этих насекомых по-всякому. Впервые энцефалитом заболела девушка Римма Волокитина в 1950-х. Девушка выздоровела без всяких последствий.

– Борис Иванович, а что это за траншеи, которые сейчас можно встретить в районе Вагановой горы? – интересуюсь я.

– Окопы. В революцию около Куштумги шли бои. Окопы как раз рыли на Варгановой горе. В бою за деревню погибло трое красноармейцев. А знаете, откуда взялось название Варганова?

– Нет, – честно признаюсь я.

– Западная часть Варгановой горы, на которой стояла пожарная вышка,  называется Корменная. Так вот Варганова – от слова сварганить. Ну, и Кормленная отсюда же происходит.

– Значит, здесь что-то варили?

– Выходит.

– Среди жителей Миасса ходят слухи, что по Куштумге в 1920-х годах плавали баржи.

– Этого никогда не было. В годы войны в половодья сплавляли лес, – качает головой Кузнецов.

Последний дом разобрали в 1970-ых годах

В 1960-х годах властями было принято решение о ликвидации Куштумги. Правда, в версию, что во всем виноват химический завод, известный в простонародии как «Химдым», Борис Кузнецов не верит. Никаких отравлений куштумгинцев и туристов не было.

Последний дом в Куштумге раскатали в 1970-ых годах. (Борис Иванович перевез Екатерину Яковлевну в Миасс в феврале 1970 года.) Бревна как стройматериалы увезли в Чесменский район Челябинской области. Всего в деревне было более 50 дворов. На одном из домов была установлена полукруглая таблица с выбитым номером. Жители говорили, что Куштумга постарше села Тургояк.

Всю трудовую жизнь Борис Кузнецов проработал в тресте Уралавтострой.  Вышел на пенсию. В библиотеке-филиале № 6 (что в поселке Строителей) – он частый гость. Кстати, эту библиотеку  Борис Иванович посещает уже 38 лет.