Константин Теплоухов — о браговарении на Урале и допросе самогонщиков
Не первый раз обращаемся мы к воспоминаниям акцизного чиновника Константина Теплоухова. А ведь не все, наверное, знают, что за должность такая была в царской России — «акцизный чиновник»? Акцизный чиновник — это мелкий служащий, в обязанности которого входил контроль над поступлением в казну акцизов, то есть специальных сборов-накруток на алкоголь и часть импортных товаров (табак, сахар).
Работа Теплоухова была связана с постоянными разъездами по вверенному ему округу, где он проводил ревизии пивных лавок и винных магазинов. Трудно сказать, была ли эта работа интересной, но автор «Мемуаров…», рассказывая о ней, приводит много любопытных случаев из своей практики. Например, в годы Первой мировой войны, когда водку и пиво продавать перестали, наш сообразительный народ не расстроился и начал варить бражку…
Читаем (пунктуация авторская)…
«Руси есть веселие пити» — в городе и в уезде начали варить бражку. Хлеба было достаточно, но в городе — при цене сахара 15 коп. фунт, дрожжей — 32 коп. — варили сначала из сахара. На ведро бражки надо десять фунтов сахара — полтора рубля и фунт дрожжей — 32 коп., всего на 1 руб. 82 коп. — продавали по три рубля ведро, — ведра на троих хватало с избытком. В уезде больше варили из хлеба; хозяйки сами делали солод и дрожжи из хмеля. Хмель в заводском пиве прибавляется для консервирования пива, но бабы, думая, что он охмеляет, — валили в бражку столько, что получалась ужасная горечь… на ведро бражки из хлеба материалов шло на 40-50 коп. — продавая по три рубля, зарабатывали хорошо, но наиболее жадные желали ещё больше: чтобы на вид бражка была тёмной, то есть крепкой — прибавляли охры; чтобы пенилась — мыла. Крепость от этого не увеличивалась, пробовали прибавлять настоя табаку — слышно на вкус… Наконец, нашли, — стали прибавлять куриного помёта! По словам А.Ф. Бейвеля (доктор медицины, общественный деятель, городской голова Челябинска с 1903 по 1911 год — ред.), настой его производит временное слабое отравление крови, — появляется лёгкое головокружение, похожее на опьянение… Как они, подлые, додумались!..».//1915 год.
Акцизным чиновникам приходилось выискивать самогонщиков и составлять на них протоколы. Дело это было не простое. Вот как рассказывает об этом Теплоухов:
«Поехал в уезд (…) Останавливался в лавках, вызывал старшину и других, расспрашивал. Они обыкновенно говорили, что в их селении не гонят, а вот в соседнем — есть; называют и фамилии, так что, приехав в соседнее село, я уже имел за что зацепиться. Брал стражника и шёл с обыском. Потом протокол, вызов свидетеля, дознание…
(…) Больше всего канители было с допросами свидетелей. Чтобы протокол был вполне исправен, надо полное, исчерпывающее показание свидетелей не менее двух, которые показали бы, что я, такой-то, купил тогда-то у такого-то столько-то самогонки и заплатил. А кому охота наживать врагов да ещё путаться по судам?.. Приходилось сначала найти свидетеля на свидетеля, то есть, чтобы первый показал на второго, что тот покупал, и тогда уже из второго вытащишь то, что надо…
Бабы обыкновенно прикидывались дурочками. Одна меня прямо извела… «Как тебя зовут?» — «Кого?» — «Тебя!» — «Меня-то?» — «Ну конечно!» — «А на что тебе?» — «Надо!» — уже повышаю голос. — «Марией!». Записываю. «По отцу как?» — «Кого?» — «Тебя!» — «Как это — по отцу?» — «Ну как твоего отца звали?» — «Это моего-то?» — «Ну да, твоего, твоего!» — «Иваном!» — «Как фамилия?» — «Это чья фамилия?» И т.д., и т.п.
Нашёл выход: после десятка таких дурацких ответов приглашал десятского и начинал писать новый протокол — уже на свидетельницу, обвиняя её в соучастии. Баба сразу понимает и начинает отвечать по-человечески, почти не оправдываясь. Да и как оправдываться, когда в амбаре найдёшь «аппарат», в избе в кадочке затор, в укромном углу за печкой несколько бутылок самогонки. Бабы, впрочем, пытались запираться. Одна даже заявила, что ничего знать не знает, ведать не ведает, — «видно, кто-то подсунул!». Все засмеялись, — засмеялась и она — «ну пиши — варила!». //1916 год
| Краеведческая страница |