Владислав Гравишкис участвовал в велопробеге 1935 года «Миасс-Москва» (окончание)

Начало публикации смотрите здесь

Не только дороги доставляли миасским велогонщикам неприятности. Внесла свой вклад в копилку дорожных приключений и непредсказуемая уральская погода.

«Уфа неприветливо провожала нас мелким, моросящим дождём, — писал корреспондент «Рабочей газеты» Владислав Гравишкис. — Километрах в восьми от Уфы забитые грязью машины начали буксовать, дождь усиливался, продвижение стало невозможным. С большим трудом добрались до разъезда Дема, решили переждать дождь. Пристроившись в землянке местного бондаря, попили чаю, передохнули и с прекращением дождя двинулись дальше. Подгоняемые холодным ветром, мы шли с небольшой скоростью.
В полдень выглянуло солнце. Сделали остановку для чистки машин и до позднего вечера шли дальше, наверстывая упущенное расстояние. На ночевке в деревне Табулда достали гармонь, устроили пляску.

Казанский тракт до Бугульмы представляет из себя сплошную улицу. Деревни мелькают одна за другой, отделены друг от друга расстоянием в два-пять километров. Песчаный тракт ровен и гладок как трековая гоночная дорожка. Даём неплохую скорость, до 40 км/ час. Два дня – 27 и 28 мая – шли хорошим ровным ходом, давая 180 километров в день.
Утро 20 мая встретило нас за пределами Башкирии. День обещал быть удачным для перехода. Но около восьми часов утра хлынул проливной дождь. Гнали во всю мочь, пока была возможность ехать. Затем дороги превратились в жидкий кисель, под крылья колёс набивалась земля, колёса стали неподвижны, точно схвачены клещами.

В 4-х километрах от Бугульмы началась чернозёмная полоса дороги. Мелкий чернозём облепил нас и машины сплошь, вести их стало невозможно, пришлось тащить на себе. Все время поливал крупный и частый дождь, наши костюмы набухли. Все стали неповоротливыми и грязными, как медведи.

Последние четыре километра казались нам бесконечно длинными. Мы всё время видели Бугульму, а сами были вынуждены плестись под дождем с машинами на горбу. (…) От этой мокрой неприятности никто не упал духом. Прибыв в Бугульму, отогреваясь у огня, пели песни, шутили так же, как и раньше, в сухую погоду».

15 июня – день завершения автопробега. Пройдено две тысячи километров — и вот она, столица! «Кочковатые дороги, утомительные просёлки остались позади. Асфальтовое полотно начинается километров за 40 до Москвы. Всё гуще и оживлённей движение. Мы въезжаем в шумную Москву».

Владислав Гравишкис участвовал в велопробеге 1935 года «Миасс-Москва»

На миасских улицах  всё больше и больше велосипедистов. Они едут отдыхать, просто катаются, соревнуются друг с другом, но в любом случае получают бодрость, силу, здоровье, хорошее настроение. Велопоходы, велопробеги стали любимым времяпрепровождением молодых людей, и это радует.

А знаете ли вы, когда состоялся в нашем городе массовый велопробег «Миасс-Москва» и как он проходил?.. Благодаря корреспонденту «Рабочей газеты», будущему писателю Владиславу Гравишкису, мы можем узнать об этом в живописных подробностях.

Почему? Да потому что Гравишкису посчастливилось быть участником этого велопробега. Состоялся он в 1935 году и, стартовав в Миассе 20 мая от главного управления «Миассзолото», взял курс на Москву.

«Вплоть до Симского завода велоколонна шла горами Урала, — писал журналист в своём первом репортаже. — Было немного степных мест и ровной дороги, когда проходили районы Башкирии. Вчера, 22 мая, пользуясь частично ровной дорогой, прошли в один день около 90 км. (…)

Перевалы поистине головокружительны и достигают 45 градусов (Симский перевал, Уреньгинский и др.). Чрезвычайно быстро сменяются картины природы. До подъезда к Сатке всё время тянулся хмурый сосновый Урал, затем пейзаж сменился на холмистую, поросшую густым и разнообразным лесом местность. Несколько часов шли степями Башкирии. За деревней Ярал вышли в пихтовый лес и крутые горы Симского района. У всех участников отличное настроение, на каждом привале слышны шутки, смех, весёлые песни. В дороге – сосредоточены, молча и напряжённо преодолеваем трудные подъёмы и спуски».

Не всё было гладко – не везде на Урале были ровные и гладкие дороги.

«Шли в тяжёлых условиях, — отмечает Гравишкис. — Почти на руках заносили машины на высокие уральские горы, со стремительностью птиц слетали по крутым склонам. Памятен день перехода из Симского завода до станции Тавтиманово: в этот день прошли около 100 километров по исключительному бездорожью, от тряски по кочкам и камням ныли кисти рук, державших руль. Через каждые 100-300 километров дороги прерывались горными реками, не имеющими мостов. И приходилось на плечах, балансируя как жонглёры, переносить машины по перекинутым жёрдочкам. Дорога завершилась 45-градусным головокружительным спуском к Симскому заводу. После спуска к тормозам нельзя было притронуться – до того они были раскалены. Так же трудны перевалы Уреньгинский (за Златоустом) и Берёзовская гора – около Сатки. Но ни люди, ни машины не подкачали. Несмотря на напряжённую работу, не подвёл и не лопнул ни один тормоз, не отстал ни один человек.

(…) Загорели все как черти, у меня облезает кожа. Набил мозоли.  Хотя питание неправильное, но чувствую, что до Москвы дойду. Было бы неплохо, если бы нам дали несколько средств дополнительно, потому что в лимит в 12 руб. 50 коп. в сутки уложиться трудно».

Окончание следует…

В годы войны в Миассе развивалось цирковое училище

Знаете ли вы, кто стоял у истоков миасского цирка?.. Им был Виктор Шепель, инженер-конструктор Уральского автозавода, талантливый рационализатор и изобретатель, прибывший из Москвы на Урал вместе с эвакуированным заводом ЗиС. В голодные и холодные военные годы на только рождающемся автозаводе Виктор Дмитриевич начал развивать в Миассе цирковое искусство.

«С первых же дней своего руководства новый директор завода Григорий Сергеевич Хламов принял решение о создании художественной самодеятельности. (…) Однажды мне предложили после работы явиться домой к директору завода. Там уже сидели работники автозавода, знакомые мне по участию в художественной самодеятельности ДК ЗиС. Нам сказали, что отныне мы — костяк будущей художественной самодеятельности завода… Через три дня пришла девушка: «Я — Алла Шибанова, контролер в БТК инструментального цеха, хочу заниматься в акробатическом кружке».

Мы стали готовить акробатический этюд, тренировались после работы прямо в помещении техбюро литейного цеха № 1, сдвинув рабочие столы и положив кусок с трудом раздобытого войлока. Перед репетицией сильно хотелось есть, но начинали заниматься — и голод куда-то уходил. Сейчас удивляюсь: из каких источников мы черпали силы и энергию?..

Шел 1944 год. Ещё в разгаре была война. Мы жили и работали в военном режиме. Но наперекор всему родилась и развивалась художественная самодеятельность. Я руководил акробатической группой. Деревянным клубом нашего завода стали пользоваться сразу, как только была готова коробка. Была крыша, но не было ни потолка, ни пола. На вбитые в землю столбики положили доски — получились скамейки. Несмотря на неблагоустроенность здания, директор завода приказал первомайское торжество проводить в клубе.

Мария Ильинична обеспечила нас шароварами из ситца, а вот с рубашками возникла проблема. Решили выступать без рубах, а девушкам из остатков ситца пошить бюстгальтеры. Чтобы иметь одинаковый цвет торсов, раздобыли у медиков красный стрептоцид и натёрлись им перед выступлением. Получился цвет красивого загара. Когда группа из десяти человек появилась на сцене, зал ахнул от восторга. Стояла нулевая температура, многие сидели в зимних пальто и вдруг — такой контраст! — акробаты вышли чуть ли не нагие. Номер сопровождался сплошными аплодисментами».