«Не зря говорят, что бодливой корове бог рогов не дал»

Доносу миасского лекаря на Павла Петровича Аносова не дали хода

В истории миасского здравоохранения было (и есть сейчас!) много талантливых врачей и медсестёр, готовых пойти на всё ради здоровья пациента. Их имена останутся в нашей памяти навсегда.

Но не зря говорится, что в семье не без урода. И среди медицинской братии (как, впрочем, и среди любой другой) встречались люди непорядочные, с гнильцой и червоточинкой.

В книге златоустовского историка и краеведа Юрия Окунцова «Златоуст и златоустовцы. Исторические очерки» описывается случай с медиком именно такого рода, «с червоточинкой».

Златоуст XIX века

Случай этот вполне мог бы показаться анекдотом и выдумкой, если бы не был документально подтверждён: уральский историк Владимир Шкерин обнаружил в фондах государственного архива Свердловской области папку с доносами миасского лекаря Понятовского. 

В свое время этот военный медик был изгнан графом Паскевичем из Кавказского корпуса, за жестокое обращение с нижними чинами. Его деятельность в Златоустовском округе также вызвала множество нареканий (грубое обращение с больными и другие злоупотребления). Аносов устроил ревизию в госпитале и отстранил лекаря от службы.

Имея характер склочный и злопамятный, Понятовский решил отомстить обидчику. Орудием мести стали кляузы и доносы на горного начальника Златоустовских заводов, которые обиженный лекарь отправлял самому Владимиру Андреевичу Глинке, главному начальнику Уральских горных заводов.

Павел Петрович Аносов

В одном из ТАКИХ доносов от 17 июля 1847 года  Понятовский поведал о… корове Аносова, наводившей страх на весь Златоустовский завод: «Ваше Превосходительство, Милостивый Государь Владимир Андреевич! Как ни опрометчиво, как ни дерзко с моей стороны утруждать Вас настоящим письмом: за всем тем, уверенный в великодушии Вашего Превосходительства, я осмеливаюсь думать, что Вы не откажите мне и в своём нисхождении. (…) Его Превосходительство (Аносов – ред.), вопреки ангельской натуре своей, был страстный охотник до всего молочного… Поэтому от кушаньев такого роду он не в силах был отказаться и в Великий пост… При таких гастрономических привычках начальника ему мудрено было жертвовать коровою, особенно такою, как эта. Она была красавицей в своём роде: чёрная, приземистая и, по предусмотрительности природы, комолая… Чтобы выказать всё своё благоволение к ней, он (Аносов – ред.) наперекор природе… сделал её рогатою. По получению такого знаку отличия наша комолка сделалась до того бодливою, что без камня за пазухой к ней и подступу не было. Вы не станете дивиться тому, когда узнаете, что бывший начальник, по неизгладимой доброте своей, снабдил её рогами стальными, ведь за сталью-то Его Превосходительству не ходить в Дамаск, она у него собственного его изделия и для рогов была хоть куда!»

…А ведь так всё и было! Аносовская корова, имея независимый характер, не желала пастись с общим стадом, а гуляла по златоустовским улицам. Однажды Аносов попросил отковать ей рога. И рога на заводе сделали — булатные.

Что из этого вышло, прочитаем у Владимира Шкерина: «Сладили рога, да такие, что железный лист как бумагу пробивали и без царапины оставались. Да видно не зря говорят, что бодливой корове бог рогов не дал… Ощутив на себе столь грозное украшение, бурёнка изменила свой норов и повадки. На ранней зорьке, когда стадо спешно ретировалось на пастбище, аносовская худоба выходила на улицу и открывала ежедневную корриду».

Железнорогая корова бесстрашно шла на таран заборов, калиток, дверей и ворот. Острые рога её так глубоко и крепко вонзались в дерево, что вытащить их оттуда было невозможно. Заводские люди, искренне уважавшие своего начальника, приходили с топорами, вырубали кусок ворот и давали животному желанную свободу. Когда же Аносов узнал о проделках своей любимицы, то приказал «отобрать» у коровы рога.

… Вероятно, генерал Глинка, ознакомившись со столь занятной жалобой, повеселился от души. И никакие кляузы не помогли лекарю-клеветнику вернуть утраченную должность. Доносу не дали хода, а лекаря-доносчика посадили на гаупвахту сроком на один месяц, после чего уволили, оставив за ним право служить в других ведомствах.

Краеведческая страница